г р а м о т ы ,   п и с ь м е н н о с т ь

Открытие в 1951 году письменных источников нового типа — берестяных грамот, число которых к настоящему времени превзошло 600, создало новые условия изучения средневекового Новгорода буквально во всех возможных аспектах. Берестяные грамоты образовали прочный мост между специфическими источниками археологии и традиционным кругом письменных источников, дав возможность судить об уровне городской культуры по письмам и запискам, полученным или написанным самими жителями изучаемых в процессе раскопок древних усадеб. Многие из этих усадеб утратили, казалось бы, неизбежную анонимность и обрели своих былых владельцев, порой хорошо известных по летописным сообщениям. Древнейшая из обнаруженных в Новгороде берестяных грамот относится к первой половине XI века, самая поздняя — к середине XV века, когда на смену бересте пришла широко распространившаяся бумага. Тексты берестяных писем выдавливались с помощью специального инструмента — стилоса (по-древнерусски — писало), изготовленного из железа, бронзы или кости. Противоположный острию конец писала оформлялся для писания по воску на деревянных дощечках — церах (лопаточкой стирали написанное по воску). На восковых дощечках маленькие новгородцы выполняли и первые уроки овладения грамотой.

Широкое распространение берестяное письмо получает с XII века. В числе найденных берестяных грамот письма-распоряжения феодалов зависимым от них людям, крестьянские жалобы, донесения сельских старост, черновики завещаний, хозяйственные и ростовщические записи, сообщения политического и военного характера, любовная записка, школярская шутка, частные письма разнообразного бытового содержания, ученические упражнения, судебные документы.

В 1973–1982 годах была исследована усадьба и мастерская художника Олисея Гречина, жившего и работавшего на рубеже XII–XIII веков. Среди берестяных грамот этой усадьбы — около двух десятков заказов на изготовление икон. Летописные свидетельства характеризуют Гречина и как художника-фрескиста. Анализ его берестяных автографов в сопоставлении с надписями фресок церкви Спаса на Нередице позволил сформулировать гипотезу о его руководящем участии в создании этого прославленного ансамбля новгородской фресковой живописи.